В правовом отношении канадские индейцы делятся на «статусных» и «нестатусных». Статусные индейцы (310 тыс.) — это индейцы, зарегистрированные в качестве таковых и тем самым подпадающие под юрисдикцию Индейского Акта — закона, действующего в настоящее время в редакции 1951 г. с некоторыми позднейшими поправками. Одна из таких поправок, принятая в 1960 г., впервые в истории предоставила индейцам право участвовать в федеральных выборах, подобно остальным канадцам. Особый статус индейцев, рассматривавшихся не как полноправные граждане, а скорее как подопечные федеральные правительства (ими ведает отдел Министерства по делам индейцев и Севера), возник исторически, в ходе расширения и освоения территории Британской Северной Америки (позже — Канады) европейскими переселенцами. С индейскими племенами в разное время и на разных условиях заключались договоры об отторжении их земель в пользу правительства (которое передавало эти земли переселенцам). За это индейские племена получали материальную компенсацию (различных размеров) и участок территории — резервацию, где они, как считалось, могли жить, сохраняя привычный уклад. Жизнью каждой индейской общины, располагающей одной или несколькими резервациями, управляет, как правило, выборный совет во главе с вождем (до 1951 г. женщины в выборах в совет общины не участвовали).

По отношению к статусным индейцам, проживающим в резервациях, федеральное правительство несет определенные обязательства. Жители резерваций освобождены от уплаты федеральных и провинциальных налогов с доходов и собственности, имеют право на свободное пользование ресурсами и угодьями резервации, бесплатное медицинское обслуживание и обучение детей в школах, помощь в обеспечении жильем, но все это в условиях нищенского существования, общепризнанной недостаточности и низкого качества этих социальных служб. Что еще более важно, в ничтожных по размерам резервациях (в 1982 г. в Канаде насчитывалось 576 официально зарегистрированных индейских общин, владеющих 2250 резервациями общей площадью 26,4 тыс. кв. км, т. е. одной четырехсотой долей территории страны) индейцы не могут в необходимых/масштабах вести свое традиционное хозяйство, сложившееся когда-то в условиях использования намного более обширных территорий с гораздо более богатыми охотничьими угодьями.

Основным источником существования 60—70 % индейцев в резервациях являются различные государственные выплаты и пособия. Эти пособия поступают из номинально принадлежащего индейским общинам «Индейского фонда», которым распоряжается правительство (фонд пополняется за счет сдачи в аренду или продажи земель резерваций, платы за право на разведку и разработку полезных ископаемых на их территории, продажу леса и т.п.). Правительство пускает деньги из этого фонда в оборот, выплачивая индейцам более низкий процент, чем само получает от их использования. При этом индейские общины не имеют непосредственного доступа к деньгам фонда. Более того, без согласия Министерства по делам индейцев и Севера статусный индеец не может ни купить, ни продать свой дом, ни начать какой-либо бизнес и т. п.; для проведения любой операции с принадлежащей ей собственностью или активами община должна обратиться за разрешением.

Единственная форма, в которой статусный индеец может получить свою долю в принадлежащей его общине денежной сумме, входящей в состав фонда,— это официально отказаться от своего индейского статуса. В этом случае, получив небольшую сумму, он пополняет ряды нестатусных индейцев, в состав которых входят также индейские женщины, вступившие в брак с неиндейцами (причем брак индейского мужчины с неиндианкой не влечет за собой перемены статуса какой-либо из сторон; столь явно неодинаковый подход Индейского Акта к правовому положению мужчин и женщин вызывает постоянную его критику с точки зрения «прав человека»1). В последние годы отмечается массовый уход индейцев из резерваций в города, где они, как правило, занимают низшую ступень социальной лестницы (как в силу своей низкой квалификации, так и по причине прямой дискриминации) и поселяются в трущобных районах.

В южной Канаде — в частности в Альберте — может найтись несколько образцово-показательных индейских «общин-миллионеров» (резервации которых удачно оказались, скажем, на открытых впоследствии нефтеносных землях), однако экономическое положение подавляющего большинства индейцев, метисов и эскимосов очень тяжелое, и оно ни для кого в Канаде не составляет секрета, являясь признанным национальным позором страны. Не в силах прокормиться охотой и рыбной ловлей в условиях оскудения угодий (неизбежного при промышленном освоении края), инфляционного роста цен на орудия промысла, одежду, продукты питания и т. п., не будучи готовы к работе на новых промышленных предприятиях (частные компании, как правило, не заинтересованы в их профессиональном обучении), северные индейцы и эскимосы сосредоточиваются в немногих поселениях, где имеются государственные службы, в расчете получить пособие. Предпринимаемые государством с 30-х годов попытки внедрить на канадском Севере оленеводство не увенчались успехом ввиду исторически обусловленного отсутствия у коренных его жителей необходимых навыков. В 1986 г. все поголовье домашних оленей здесь составило 15 тыс. голов (на советском Севере — 1,5 млн). Фактически эта инициатива, как и попытки государства стимулировать наем коренных северян на работу в отрасли современного хозяйства Севера, осталась на бумаге вследствие саботажа незаинтересованных исполнителей — частных предпринимателей.
В 1985 г. министром по делам индейцев и Севера был предложен законопроект, предусматривающий «устранение половой дискриминации, содержащейся в Индейском Акте», и возвращение индейского статуса потерявшим его женщинам. Прохождение такого законопроекта через парламент — длительный процесс.